Старик задумчиво погладил свою бородку и спросил с прищуром:

— Хорошо. Допустим, мы верим тебе. Однако как докажешь ты нам, что являешься тем, за кого себя выдаешь, божество Унир?

Русал состроил недовольную гримасу.

— И вы еще смеете подвергать сомнению мои слова? Ха! Неужто иго этих отвратительных узкоглазых наложило отпечаток на ваши умы, сделав более дикими и глупыми? Вот раньше…

— Не будем затрагивать владычество Номадов. Их правление давно минуло и кануло в лету, — жестом остановил его Иро. И правда, теперь-то уж никто особо не стремится поминать те времена вслух: особенно после того, как при прошлом короле, потерявшем во время войны с тем свирепым народом отца и деда, за это могли лишить языка.

Русал изумленно взглянул на нас.

— Что значит, закончилось? — помедлив, растерянно спросил он.

Иро заинтересованно вскинул бровь.

— То и значит. Вот уже более ста лет как их владычеству над нами подошел конец: мы смогли добиться победы нам ними, воспользовавшись внутренней слабостью и разрозненностью противника. Сейчас Номады — не более чем кучка слабых племен, скитающихся по степям.

Сказанное, похоже, не на шутку удивило русала: тот растерянно опустил взгляд и некоторое время сидел в неуверенном молчании. Ни я, ни Иро не спешили нарушать воцарившуюся тишину: старик, должно быть, выжидал, а я понятия не имел, что говорить.

— Ох, и долго же я, видимо, пребывал в неведении, — наконец, заключил невесело русал. — Какой сейчас год?

— 1458 лет прошло со дня воцарения Ясу Победоносца.

Естественно, никто точно не знает, существовал ли Ясу, а уж тем более, когда он заложил столицу, но в нашем королевстве и ряде соседних принято такое летосчисление, берущее свое начало с времен, когда этот легендарный герой положил конец затяжным гражданским войнам, убил всех чудовищ, угрожавших жизни беззащитных против них людей, а также усмирил гнев ряда божеств, которым никогда не был мил род человеческий.

Русал нервно закусил нижнюю губу, затем вдруг грустно хихикнул.

— Ну и ну… аж триста лет прошло. Воистину же и долго я пребывал в полном неведении, — он задумчиво оглядел нас. — Полагаю, вы хотите знать, что я имею в виду… — наше молчание послужило согласием. Молодой человек усмехнулся. — Что ж, слушайте, покуда я позволяю, — я погляжу, этот парень никак не может без бахвальства и напускного пафоса… — Кхм!.. Позвольте поведать вам занимательную и полную печали историю о скромном мастере кисти Дауме и его несчастной возлюбленной русалке, Олиме.

В общем, если опустить весь гадкий лоск, которым русал тщательно обмазал свою историю, это получается та же самая легенда о Дауме, которую поведал мне утром господин Уджа — разница лишь в том, что на этот раз повествование шло от лица заклинателя, который выставлялся в романтически-героическом свете; человеком скромным и порядочным, который не призвал русалку, а встретил ее чисто случайно, прогуливаясь по берегу, на следующий день после того, как рыбак поведал всей деревне о ней. Совпадение? Что-то сильно сомневаюсь. Далее русалка, очарованная его красотой, сама предложила исполнить любое желание заклинателя кисти, но тот, будучи человеком скромным, отказался от просьбы. Олима же начала упрашивать его, приставать и флиртовать. В конце концов, благочестивый мастер поддался ее чарам, русалка обратилась обычной женщиной, и они занялись страстной любовью прямо на берегу, но затем та чуть не утащила его на морское дно, однако Даум смог изгнать ее при помощи одного из заклинаний (лишь нарисовав его пальцем на песке), и тварь скрылась в море. Вот только затем эта полудева-полурыба начала горевать, ибо, как выяснилось, ее жест был вовсе не попыткой утопить мастера, а брачной игрой, которую тот отверг, и русалка, не вынеся такого, бросилась на скалы. Далее все, как в известной мне легенде — сестры начали оплакивать ее, их услышала Даида (которую русал описал совсем нелестно — как красивую женщину с черствым сердцем старухи) и затем обрушила свой гнев на ни в чем неповинного заклинателя кисти, обратив его в забывшего себя русала и выкинув в море.

Однако, послушав такую выразительную и «душещипательную» историю, в которой Даум так старательно воспевался человеком порядочным, что в данное слабо верилось, я пришел к выводу, что это существо, кем бы оно на самом деле ни было, тот еще сказочник и брехун. Более того, он забыл одну маленькую деталь — русалы и русалки не разговаривают на человеческом языке и не могут превращать рыбий хвост в ноги. Конечно, в тот момент перед нами сидело живое доказательство обратного, однако меня все равно грызло сомнение. В любом случае, в историю я его поверил с таким же скепсисом, как и в легенду о Дауме, рассказанную мне господином Уджа.

Сидевший рядом со мной Иро усмехнулся.

— Что, поражены моему искусному рассказу? Иль же трагичности истории, приключившейся со мной? Даида бессердечно заточила меня в эту морскую тюрьму без единого лучика прежнего воспоминания!

— Бесспорно, господин, вы мастер нанизывать цветастые бисерины на нить повествования, — обратился старик к нему по-напускному вежливо, однако с явным укором и колкостью, тонко уличившими в бахвальстве и вранье, — вот только ваш рассказ мало что нам доказывает. Мы бы хотели, чтобы вы продемонстрировали свое мастерство заклинателя кисти, а мой друг, — Иро указал жестом на меня, улыбаясь при этом так хитро, как лис. Похоже, у них это семейное, — заклинатель кисти, проверит вас.

— И это заклинатель кисти? — искренне удивился русал, затем хвастливо улыбнулся и усмехнулся. — Что ж, давайте! Уверен, этот сопляк, завидев мое мастерство, потеряет дар речи на три дня и три ночи!

— В столе племянника лежит кипа чистой бумаги. Где-то там же ты найдешь баночку с тушью и кисть, — обратился ко мне Иро довольно. Не знаю, чему он был так рад.

Кивнув, я поднялся и прошел к добротному дубовому столу. На этот раз он был очень чистым и опрятным и найти в нем все необходимое не составило труда. Взяв необходимое, я вернулся к сидевшим на ковре. К тому времени Иро аккуратно убрал все тарелки и чашку с подноса, дабы на нем можно было разложить весь необходимый инструментарий для рисования. Положив перед русалок предметы, я уселся рядом с дядей Уджа. Почему-то ожидал увидеть на лице молодого человека озадаченность, а затем скромное признание, что он лишь задирал нос и на самом деле совсем не владеет кистью, а уж тем более мастерством заклинаний, однако тот был на удивление полон уверенности и решительности.

— Для начала сотворю